Еще это можно было бы назвать "История одной смерти" или "Жизнеописание Владимира Александрова и его ближайших родственников по матринской линии в 1971-2008гг". Или даже "Параллельная вселенная".
--
Родился я морозным январским воскресным утром 1988 года в Сокольническом роддоме, весил несколько килограмм и в длину был несколько сантиметров, куда меньше, чем спустя 20 не таких уж и долгих лет. Помню, на небе не было ни облачка, давление выше среднего, а на дорогах снег сугробами под метр, что заметно привышало мой тогдашний рост. Или все-таки длину: тогда ведь я чаще лежал, и кажется, всё больше любил в этом отношении спину. Перевернуться мешали пеленки и зародившаяся еще в утробе матери лень... Нет, не так стоило начать. Слишком поздно вступил. Брат мой, Делекторский Сергей, по батюшке также Сергей, родился промозглым декабрьским вечером 83го года. Родился он во вторник, о чем впоследствии неоднократно сожалел, но изменить сложившуюся ситуацию был не в силах. При появлении на свет, увы искусственный, росточка он был среднего, а весил меньше моего, на чем в ближашие годы отыгрался, перейдя психологический барьер в один центнер еще в молодости, которая продолжется и посей день. Он тоже был ленивым, но шобутным. С успехом сохранил и приумножил эти свои достоинства по мере достижения пубертатного возраста и далее не планировал от них отказываться. Несмотря на всю шабутность, пеленки точно также сковывали его первые дни жизни в РСФСР. Из него определенно должен был получиться замечательный октябренок, плохой пионер, никудышный комсомолец и замечательный беспартиный. Но как-то с путём по красной дороге к светлому будущему у него не заладилось. В те нелегкие времена дорога кое-где была уже разбита, а воинствующие "ура"-патриоты делили уцелевшую дорогу на три части в целях покраски двух из них в белый и синий цвета... Кажется, опять не с того места начал. Вот, всё, теперь точно. Далеким мартовским субботним утром 68го года нашей страной руководил небезызвестный Леонид Ильич Брежнев. Говорил он на тот момент довольно внятно, нити мысли не терял и смело вел (шагая на одном месте, как считают некоторые историки) свою сторону навстречу поднимающейся, как казалось, уже неподалеку, заре коммунизма. В стремительном ходе Леонида Ильича и всей страны советов опережали только небезызвестные брови вождя, предмет бесчисленных злых карикатур и дружеских шаржей. Итак, тридцатилетняя Анна Семеновна Игнаткина в тот памятный день не пошла на субботник, хотя никогда и не чуралось общественной работы ввиду ярко выраженной общественной же позиции. Но никакая позиция не смогла бы вытащить тогда мою бабушку из родильного отделения одной из московских болниц. В освещаемом заревом коммунизма помещении родилась моя мама. Всё в ней выдавало будущую знатную ученицу, студентку-краснодипломницу, воспитательницу детского сада, а к сорока годам и жительницу Фрунзенского района Санкт-Петербурга. Стоило бы вам взглянуть в тот еще по-мартовски холодный день в её чистые слезящиеся глаза, как вы бы сразу и сами все это увидели. Фамилию моя мама получила, по неизвестным до сегодняшнего дня мне причинам, ничуть не более и не менее знатную, чем ее новорожденные соседи -- Делекторская. Причины на то оказались вполне прозаическими: так звали первого и далеко не последнего мужа моей покойной бабушки. Этому факту не помешало состояться отсутствие наличия родственных связей между моей мамой и Александром Делекторским. Сегодня для меня развернулся довольно солидный клубок хитросплетений тогдащней действительности моих кровных предков...
продолжжение следует. Цель -- не забыть и не потерять остатки корешков